Гоар, Армения, 46 лет: «Я постоянно боялась, что могу заразить сына туберкулезом»

Туберкулез кардинально изменил мою жизнь, хотя изначально все складывалось хорошо. Я родилась в Ереване в семье шофера. Моя мама — учитель русского языка, и я планировала пойти по ее стопам, но на третьем курсе пединститута поняла, что точно не хочу быть педагогом, а бросать учебу было жалко, и я закончила вуз.  В 19 лет я

Сардор, Кыргызстан, 50 лет: «Самое главное в борьбе с туберкулезом – это не бросать лечение»

Я родился в южной столице Кыргызстана, в городе Оше. Отец 40 лет проработал на шелкокомбинате, а мама — продавцом в магазине. У нас большая семья — девять детей, я — самый младший. Учился я в узбекской школе, но не успел ее окончить, потому что в 10 классе попал в тюрьму из-за драки. Получил 6 лет, отсидел

Алексей, Беларусь, 40 лет: «Главная проблема в голове — принятие или непринятие своего ВИЧ-статуса»

Я из Минска. Мечтал работать на железной дороге, но моя школа была филиалом педагогического университета, и появилась перспектива получить высшее образование именно там. А еще я хотел стать диджеем на радио, даже ходил по минским станциям, но моя немногословность этому помешала. По образованию я учитель истории и религиоведения. В школе работал с детьми 4-11 классов.

Ольга, Казахстан, 41 год: «Это не мой диагноз страшный, это законы нечеловеческие»

Два года назад мы с супругом решили переехать в Россию, на историческую Родину: я сама из семьи репрессированных, которых сослали в Казахстан, а после развала СССР реабилитировали, а мой муж родился в России, а в 80-е годы его родители переехали в Казахстан. Я из семьи врачей, отучилась на инженера-энергетика, хотя всегда мечтала стать переводчиком английского

Светлана, Украина, 42 года: «Мы тоже имеем право жить там, где наш дом»

Я родилась в украинской Виннице в обычной советской семье: папа был шахтером, мама — поваром в столовой на швейной фабрике. После развода родителей мы с братом и сестрой оказались в детском доме, но потом отец забрал меня в Воркуту, где тогда жил. После школы мне пришлось вернуться в Винницу смотреть за заболевшей мамой. В Украине

Гариб, Таджикистан, 36 лет: «Родственники про мой статус не знают, там в целом плохо понимают, что такое ВИЧ»

Я простой парень из таджикской деревни. Сейчас смотрю на свою жизнь с высоты четвертого десятка лет и думаю: «А я мог бы быть обычным таджиком-дворником, которых тысячи в Москве, жениться, завести детей, ездить раз в год на родину, и ничего бы этого не было». Я — единственный мужчина в нашей семье. У меня три сестры,

Тамара, Грузия, 47 лет: «Чиновникам легче распрощаться с людьми, чем возиться с их проблемами»

Я родом из грузинского города Рустави, где мои родители работали на известном на весь СССР металлургическом заводе. Этот город основал мой дед. Там же я окончила школу. У меня есть два брата, которые сразу после школы уехали учиться в Россию, в Химки. Там мой средний брат получил травму, стал инвалидом, и в 1996 году я

Антонио, Куба, 22 года: «Мой статус – самый большой секрет от родителей»

Я уехал в Россию из родной Гаваны сразу после школы. Ну какой университет! Тогда у меня была только одна мечта — уехать с Кубы. Это очень бедная страна, средняя зарплата в Гаване 90 долларов. Россию я выбрал, потому что между нашими странами безвизовый режим. Деньги на билет подарил папа. Моя семья не богатая, но на

Сардор, Кыргызстан, 24 года: «Пусть люди нас не боятся, ВИЧ просто так не передается»

Мне 24 года, девять из которых я нахожусь на заработках в России. Родился я на юге Кыргызстана в традиционной семье, где мама воспитывала троих детей, а папа работал шофером. Но родители постоянно ругались, отец бил мать, а потом ушел к другой женщине. Маме надо было как-то выживать, и она уехала на заработки в Россию. Я

Ильхом, Узбекистан, 23 года: «У меня на родине ВИЧ-инфицированному руку не пожмут»

Я вырос в благополучной ташкентской семье: моя мама лаборант, а папа госслужащий. С детства люблю внимание, даже мечтал стать популярным артистом, спродюсировать свой фильм и в нем же сыграть главную роль. Правда, родители идею не одобрили — семья у нас довольно религиозная. В итоге я окончил стоматологический коллеж, после которого в 2015 году уехал учиться